Уже прозвучало много экспертных оценок итогов XIX съезда Коммунистической партии Китая (КПК). Представляется тем не менее, что большинство аналитиков недооценивают решительность китайских властей, которые не собираются ограничиваться размышлениями о судьбах цивилизации и намерены активно помогать ее прогрессивному развитию. Как показал съезд, КПК поддерживает стремление Си Цзиньпина коренным образом изменить положение дел в мире. Председатель КНР предложил альтернативу как процессу глобализации на основе западных экономических моделей, так и протекционистской политике, которую пытается проводить Дональд Трамп.

Политический триумф Си Цзиньпина

Накануне съезда многими западными экспертами высказывались предположения, что председателю КНР (он является одновременно и Генеральным секретарем ЦК КПК) будет не так-то просто убедить своих соратников в необходимости и обоснованности своего государственного курса.

Ведь проблемы, которые, как казалось, неизбежно ожидают Си Цзиньпина, выглядели чрезвычайно серьезными и трудноразрешимыми. Прежде всего партийное руководство могло устать от затяжной антикоррупционной кампании, которую начал проводить китайский лидер практически сразу же после того, как занял высший государственный пост в марте 2013 г.

Борьба с коррупцией усилила роль не только правоохранительных органов, но и Центральной комиссии КПК по проверке дисциплины во главе с Ван Цишанем, которого принято считать идейным единомышленником и близким соратником Си Цзиньпина. В ходе антикоррупционной кампании были арестованы сотни высокопоставленных партийных бюрократов и государственных чиновников (также состоявших в КПК).

Стало невозможно совмещать высокий пост не только с занятием бизнесом, но и с роскошным образом жизни. Более того, за несколько дней до открытия съезда главная партийная газета «Жэньминь жибао» призвала партийных чиновников не участвовать в религиозных ритуалах и не посещать священников, напомнив, что в основе социалистической идеологии лежит атеизм, а стремление делать богатые подношения храмам может подтолкнуть к коррупции.

В этой связи многие западные эксперты скептически отнеслись к перспективе продолжения антикоррупционной кампании, которая стала важнейшей составляющей внутренней политики Си Цзиньпина. Эти эксперты утверждали, что делегаты съезда попытаются избавиться от жесткой системы партийного контроля, и тогда Си Цзиньпин утратит контроль над партийным аппаратом и не сможет продолжать свой прежний курс. Что, мол, для того, чтобы сохранить свои нынешние позиции, председатель КНР должен будет оставить Ван Цишаня во главе дисциплинарной комиссии вопреки установившейся традиции регулярной смены партийного и государственного руководства.

Это должно было положить начало эрозии системы власти, установившейся при Дэн Сяопине, которая предполагает сочетание политического лидерства председателя КНР с коллективным руководством и внутрипартийной демократией. Подобная политика Си Цзиньпина должна была бы завершиться его отказом покинуть пост председателя КНР после завершения второго пятилетнего срока (ни один высший государственный чиновник в Китае не может оставаться у власти более десяти лет).

Однако последующие события показали, что подобные предположения, заполонившие многие (в том числе весьма уважаемые) издания, основывались исключительно на фантазии их авторов. Первый пятилетний срок Си Цзиньпина на посту Генерального секретаря КПК и председателя КНР завершился его подлинным политическим триумфом. Ему не пришлось ни совершать политические маневры (Ван Цишань), чтобы гарантировать продолжение собственного курса, ни преодолевать сопротивление внутрипартийной оппозиции. Более того, на съезде была единогласно принята поправка, предполагающая включения в устав КПК положения о том, что «концепция развития страны в социалистическом ключе», предложенная Си Цзиньпином, является основой деятельности партии наряду с идеями Дэн Сяопина и Мао Цзэдуна.

Таким образом, Си Цзиньпин не только является сегодня единственным мировым лидером, обладающим долгосрочной стратегией (концепция «китайской мечты», разработанная председателем КНР, подробно описывает развитие страны до середины столетия), но и может быть уверен в том, что его преемники продолжат проведение нынешнего курса.

«Китайская мечта» рассматривается как модель национального развития, предполагающая активные действия на международной арене, направленные на преодоление экономической и технологической отсталости бедных стран и создание глобальной транспортной инфраструктуры, способствующей быстрому промышленному развитию в различных регионах мира. Очевидно, что практическая реализация этих идей не только укрепит геополитические позиции Китая (который закрепит за собой статус важнейшего глобального игрока), но и потребует значительных расходов. И КПК, как подтвердил съезд, полностью готова к этому.

Возвращение идеологии в мировую политику

Признаюсь, для меня стало неожиданностью безусловное согласие партийного и государственного руководства КНР на проведение международного курса, связанного с серьезными вложениями в экономику других стран и в глобальные проекты, которые не способны принести быструю выгоду.

Это означает, что Китай отказался от политики экономического прагматизма, которая на протяжении долгого времени определяла его внешнеэкономическую деятельность. Главным результатом первой пятилетки Си Цзиньпина является не восстановление партийной дисциплины, резкое снижение коррупции и повышение обороноспособности. Безусловно, это значимые явления, но они уступают по своей важности формированию внешнеэкономического курса, направленного на реализацию идеологических принципов.

После того как процесс глобализации, проходившей под контролем США, завершился мировым экономическим кризисом, великие державы полностью отказались от какой-либо идейной основы своего внешнеэкономического курса. Разумеется, понимание того, что должно составлять сущность внешнеэкономического прагматизма, в разных странах оказалось абсолютно противоположным.

Дональд Трамп пытается сделать ставку на протекционистские меры (пока это ему не удается из-за сопротивления конгресса). Ангела Меркель, напротив, сохраняет верность принципам «свободной торговли». Китай же предлагает совершенно иное понимание внешнеэкономической политики, которая рассматривается не только как способ реализации национальных интересов, но и как деятельность, направленная на решение задач всего человечества.

Подобное целеполагание, как теперь ясно, отличает китайский внешнеэкономический курс на протяжении довольно длительного времени. Однако отказ от политики, направленной на получение непосредственной выгоды, расценивался раньше не столько как проявление социалистической идеологии, сколько как стремление повысить геополитический статус Китая.
 Теперь не может быть никакого сомнения в том, что КНР в своей внешнеэкономической деятельности руководствуется идейными принципами (это было провозглашено на съезде). И это значит, что у бедных стран мира, которые в рамках существующей глобальной системы не могут — даже теоретически — создать современную инфраструктуру и преодолеть социальные трудности, появился шанс на эффективное развитие.

Китайские корпорации вложили значительные средства в промышленные и сельскохозяйственные проекты в странах «третьего мира», что, безусловно, способствовало социальному прогрессу в некоторых африканских государствах. Но одно дело — прогрессивные изменения в результате появления новых предприятий, приносящих доход их владельцам, и совсем другое — инвестиции, направленные в первую очередь на создание условий для прогрессивного развития. Понятно, что такие вложения могут никогда не окупиться, и коммерческие структуры не станут их делать. Принять подобное решение можно только на государственном уровне.

Примером подобной инвестиционной политики КНР являются вложения в энергетический сектор африканских стран, расположенных к югу от Сахары. За время правления Си Цзиньпина в эти проекты было вложено около 12 млрд. долл., главным образом за счет государственных инвестиций. Многие эксперты убеждены в том, что данные инвестиции никогда не окупятся. Но это, как теперь стало понятно, не является целью китайской внешнеэкономической политики.

Аналогичным образом следует оценивать и инфраструктурные проекты в рамках глобальной инициативы «Один пояс, один путь», которой Си Цзиньпин придает большое значение. Многие из них (особенно связанные с прокладкой новых железнодорожных магистралей), выглядит заведомо убыточными. Но это вовсе не означает, что КНР откажется от реализации этих проектов.

Пекин — в отличие от других глобальных игроков — научился отделять решение проблем глобального развития от деятельности, направленной на получение экономической выгоды. И это позволяет рассчитывать на то, что 560 млрд. долл., которые китайское руководство собирается потратить в ближайшие годы на промышленные и инфраструктурные проекты в других странах, помогут прогрессу не только КНР, но и всего человечества.

Контурная карта будущего

На XIX съезде КПК было объявлено, что социализм с китайской спецификой вступает в новый этап своего развития, на котором будут решаться не только национальные, но и глобальные задачи. На национальном уровне главной целью становится превращение Китая — благодаря дальнейшему повышению качества жизни и проведению экономической модернизации — в «великую современную социалистическую страну». Китай должен стать процветающим, сильным, демократическим, передовым в культурном отношении, социально гармоничным и «прекрасным» (т. е. не только благоустроенным и комфортным, но и привлекательным для жизни с экологической точки зрения).

На глобальном уровне Китай благодаря реализации инфраструктурной инициативы «Один пояс, один путь», призванной связать Китай со странами Юго-Восточной и Центральной Азии, Африки и Европы, создаст условия для тесного взаимодействия и сотрудничества различных государств мира. Цель, которую ставит перед собой КПК, заключается в том, чтобы объединить усилия человечества для совместного строительства общего будущего. Причем все государства мира независимо от своего размера, благосостояния и уровня технологического развития должны получить возможность принять участие в этой совместной работе.

По замыслу китайского руководства, успешная реализация глобальной инициативы «Один пояс, один путь» позволит существенно уменьшить влияние социально-экономических факторов, которые провоцируют экстремистские настроения и способствуют распространению терроризма. Это позволит повысить глобальную безопасность и снизить вероятность новых вооруженных конфликтов. Как удачно сформулировал Си Цзиньпин: «Развитие является универсальным ключом для решения всех проблем».

Китай также ставит перед собой задачу улучшить мировую финансовую систему, чтобы создать условия для снижения глобального неравенства и обеспечить более устойчивое развитие мировой экономики. При этом КНР не станет ограничивать иностранные инвестиции в свою экономику или предпринимать меры для защиты внутреннего рынка, чтобы не создавать искусственные преграды для глобального экономического роста. Таким образом социалистический Китай будет и дальше отстаивать принципы свободной торговли.

При этом КНР не станет больше делать ставку на стремительное увеличение ВВП за счет роста экспорта товаров массового потребления. На новом этапе реализации «китайской мечты» экономическое развитие будет основываться прежде всего на использовании потенциала высокотехнологичных отраслей.

Нужно откровенно сказать, что подобная экономическая стратегия представляется довольно рискованной. Она требует значительных вложений — как внутри страны, так и за рубежом. Превращение высокотехнологичных отраслей промышленности в главный двигатель экономического развития невозможно без проведения социальных преобразований и повышения качества жизни.

В СССР попытка провести подобные реформы, предполагающие высокий уровень государственного и партийного руководства, привела в конечном счете к политическому кризису и распаду страны. Правда, Китай сегодня находится в несравнимо лучшей экономической и геополитической ситуации, чем Советский Союз в середине 1980-х.

Во всяком случае стратегия, принятая на XIX съезде китайской Компартии, позволяет наметить контуры будущего, которое выглядит более привлекательным, чем нынешняя глобальная экономическая система. И впервые после краха американского проекта глобализации в распоряжении человечества появилась обнадеживающая «контурная карта».

Угроза конфликта и перспектива компромисса

Однако перспектива реализации концепции «китайской мечты» зависит не только от решимости китайского руководства. Некоторые региональные державы и глобальные игроки рассматривают усиление геополитического влияния Китая (неизбежное в случае успеха намеченной Пекином стратегии) как потенциальную угрозу для собственной безопасности.  Поэтому руководство КНР столкнется как с открытым противодействием своим планам, так и со стремлением отдельных государств извлечь максимальную выгоду из двустороннего экономического партнерства, создавая при этом препятствия для геополитической экспансии Китая.

О своем намерении приступить к сдерживанию КНР уже объявили США. Причем соответствующее заявление было сделано в день открытия ХIX съезда КПК. Госсекретарь США Рекс Тиллерсон 18 октября обвинил Китай в сознательном нагнетании напряженности в Южно-Китайском море и в стремлении подорвать «мировой порядок». При этом «агрессивной» политике КНР была противопоставлена взвешенная позиция Индии. Последняя становится стратегическим американским союзником, которому уготована ключевая роль в сдерживании китайской экспансии.

24 октября Тиллерсон провел переговоры с индийским премьер-министром Нарендрой Моди и министром иностранных дел Сушмой Сварадж. Вашингтон и Дели достигли соглашения о военно-техническом сотрудничестве, которое, насколько можно судить, будет направлено на противодействие китайской активности в Индийском океане.

Очевидно, однако, что если Китай не сможет обеспечить контроль над морскими маршрутами, прокладываемыми в рамках глобальной инициативы «Один пояс, один путь», то утратит всякий смысл и реализация крупных инфраструктурных проектов создания новых портов и транспортных магистралей, которые связали бы районы, лежащие в глубине материка, с побережьем.

Вполне возможно, что США в нынешней ситуации обратятся к старой (и, казалось бы, уже основательно забытой) японской геополитической концепции союза «четырех демократий» (США, Японии, Индии и Австралии), направленной на сдерживание Китая. Во всяком случае «коридор роста», призванный связать Африку и Юго-восточную Азию, который планируют создать Нарендра Моди и Синдзо Абэ прямо противопоставляется китайской глобальной инициативе «Один пояс, один путь»

Но хотелось бы надеяться, что нового витка конфронтации все же удастся избежать. А для этого нужно переступить через предрассудки, заставляющие опасаться усиления глобального влияния Китая. Необходимо выработать правила, позволяющие всем странам Юго-Восточной Азии отстаивать свою безопасность, не создавая угрозы вооруженного столкновения с соседями.

«Китайская мечта» выглядит крайне привлекательной. И многим странам постсоветского пространства реализация этой концепции на глобальном уровне предоставит шанс остановить экономическую деградацию и осуществить модернизацию инфраструктуры. Потому соперникам Китая нужно отказаться от стремления к глобальной гегемонии, а вместо этого следует учиться у него умению думать о глобальном развитии, о реализации масштабных проектов в интересах всего человечества.